Коронавирус вывернул камчатскую медицину наизнанку

Указом президента РФ Владимира Путина за особые трудовые заслуги, самоотверженность и высокий профессионализм, проявленные в борьбе с коронавирусной инфекцией, медалью Луки Крымского наградили медсестру детской инфекционной больницы Юлию Александровну Куликову. Она стала единственным на Камчатке медиком, удостоенным этой  награды. Об особенностях работы в «ковидных» госпиталях региона Юлия Александровна рассказала журналисту ИА «Кам 24».

Самоотверженная работа, за которую Юлия и получила медаль Луки Крымского, учреждённую специально для медиков, началась 14 апреля. Врач-эпидемиолог Елена Черных позвонила ей и сказала: «Собирайте вещи первой необходимости, средства личной гигиены. Будем работать в режиме госпиталя без выхода домой. К восьми утра подходим на работу и две недели оттуда уже не выходим».

- Сначала мы работали только с детьми, взрослых ещё не было, – рассказывает Юлия Куликова. – Детей было не так много, и я думала, что в таком режиме будем работать все 14 дней. Но получилось иначе. Персонала на вторую смену не набрали. Так как в первую волну – мы её так назвали – были основные сотрудники, то потом половина из них ушла в отпуска. Нам предлагали с самого начала: кто не хочет работать с ковидными больными, может уйти в отпуск за свой счёт на месяц. И люди разбежались. А нам – тем, кто остался – предложили проработать ещё две недели.  

Но вторые две недели Юлия не доработала. Несмотря на все меры защиты, она и ещё одна сотрудница заразились. 6 мая у них высеялся Covid-19, и они поехали на компьютерную томографию, думая, что это какая-то ошибка. Больной Юлия себя не чувствовала, хотя все симптомы – и одышка, и ломота в теле, и потеря вкуса и обоняния – были налицо. Она поняла это уже потом, лёжа в больнице.

- Мы ведь как работали – маска снизу, респиратор, маска сверху, и бегом по этажам. Понятно, что одышка будет и без ковида. Кроме того, поливались постоянно дезсредствами, хлоркой, от которой не только пальцы облазили, но и ногти. А я к тому же ещё и аллергик, поэтому думала, что так и надо. Через 12 часов мы заходили в шлюз, специально оборудованный в больнице, орошались хлоркой, потом раздевались, мылись – всё по правилам санэпидрежима. И только потом выходили в чистую зону.

КТ показал более 30% поражения лёгких, и нас в срочном порядке повезли в первую горбольницу. Кстати, хочу сказать спасибо докторам и всему персоналу больницы – они тоже, как и мы, зашли в эту ковидную волну, и нас очень хорошо пролечили! Сделали всё, что положено: и КТ, и мазки, и все необходимые лекарства мы получали. Да, к нам врач не подходила первые два дня. Но мы прекрасно это понимали, учитывая, что у них – 140 больных, и один врач на всех. Тем более мы сами медики, лишний раз дёргать врачей не хотели, мы нетяжёлые были. И вот только там мы осознали своё состояние. Я вспомнила, что две ночи спала полусидя, потому что была сильная одышка, ломало все суставы, затылок, болела голова, глазные яблоки. Но мы всё это списывали на усталость, хлорку, беготню по этажам в СИЗах (СИЗ – средства индивидуальной защиты)... Выписали нас 26 мая, то есть отлежали мы 20 дней.

Уже через 4 дня после выписки Юлия вновь зашла в «красную зону». Позвонили из больницы: некому работать! И она снова вышла на смену. И поняла, что беготня первой смены – это были цветочки. Потому что тогда в больнице лежали только дети, и на одном этаже. А теперь взрослые ковидные больные заполнили три этажа. И Юля с ещё одной медсестрой оказались вдвоём на всю больницу…

- В первые десять дней я даже не думала, что в жизни могу так уставать! Я ставила по 73 капельницы за день. Работали мы по 12 часов, так как медсестёр было всего четверо – двое с 8 утра до 8 вечера, и двое на ночь, до 8 утра. Я была на процедурах, как более опытная процедурная сестра – то есть, капельницы, забор крови, а Наташа раздавала лекарства. Историй болезни не было, врачи новые, ничего непонятно. В общем, было очень сложно.

Мы ничего не успевали! Спасибо пациентам, которые понимали ситуацию – у нас лежали сотрудники из прокуратуры. Но были и такие, причём, включая медиков, которые чуть ли не тапками кидались в дверь. Они же закрытые были в боксах. То им водички принеси, то почему врач не подходит… Я говорю: дорогие мои, вы поймите, врач – одна на три этажа, она сутками здесь. Это тяжело!

И вот в таком темпе мы работали 10 дней. Я эти капельницы ставила, клянусь, просто на коленях, потому что ноги уже не держали. Забежишь в палату, вся в поту, мужики говорят: Юля, посиди, отдохни пять минут. Какое там! Мне капельницы надо было откапать до обеда, а время уже 6 вечера.

Мы умоляли наше руководство дать в помощь хоть кого-нибудь. 6 июня нам двух человек, наконец, выделили: фельдшера со скорой помощи, и медсестру, которая раньше работала в приёмном отделении – это не в полной мере специалист, конечно, но хотя бы лишние руки и ноги! Уже попроще. Поэтому мне очень обидно, когда люди, которые всего не видели, берутся судить об уровне оказания помощи. Они не видят, что когда ты раздеваешься от этих СИЗов, то в «колготках» воды по колено!

- В смысле?

- Потому что течёт с тебя всё! Начиная с маски, в глаза. Эти костюмы ещё с начёсом. Поднимаешь руку и чувствуешь, как по ней течёт вниз пот. Эти костюмы – как детские комбинезоны с колготками. Их надеваешь на обувь, приматываешь скотчем – потому что они рассчитаны на рост 180 сантиметров, чтобы вообще нигде не было ни пузырька воздуха. И перчатки тоже заматываешь скотчем. Всё это воздухонепроницаемое. Когда потом раздеваешься, бельё промокшее насквозь…

Практически все больные получали инфузионную терапию. И по тяжести пациенты были разные – и тяжёлые, и крайне тяжёлые, и реанимационные. И погибшие были. Совсем тяжёлых отправляли в СПИД-центр или в первую городскую, потому что у нас было всего два аппарата ИВЛ. У одной женщины, которая лечилась у нас, болезнь развивалась очень быстро. Когда я ставила ей капельницу, она ножками болтала, сидя на кровати. Спрашиваю, как вы себя чувствуете? Она отвечает, что сегодня получше. А вечером мне позвонили, сказали, что в реанимацию её перевели. И она там умерла. Пятидесяти лет не было женщине! Настолько быстро изменения шли: сегодня больной был нормальный, а завтра не мог до туалета дойти из-за одышки. Всё, на кислород! И такое было с молодыми людьми, чуть за сорок. Дети переносят легче. А самое парадоксальное, что дедуля за 70 лет и бабуля за 80, несмотря на сердечно-сосудистые заболевания и скачки сахара в крови, выписывались, выздоравливали.

Я  насмотрелась на этот ковид. Настолько непредсказуемое развитие событий и исход, что просто страшно! Вот в чём дело. Поэтому люди, которые не верят в серьёзность происходящего, неправы.

К 16 июня мы укомплектовались. Большое спасибо Валентине Николаевне Резник, главной медсестре – мы с ней дневали и ночевали там, хотя она была вне красной зоны, но круглосуточно. Куча вопросов возникала постоянно, графики, приём людей, работа машин скорой – всё на ней. А мне по-тихому с 1 июня вручили бразды правления старшей медсестры в очаге – наша старшая сестра не вышла в очаг, и исполнять её обязанности было некому. Попросили до 10 числа, но по факту вышло до 16 июня. То есть 16 дней.

- Вы находились в этом эпидцентре достаточно долго. По вашим наблюдениям, от чего зависит исход болезни?

- В первую очередь, конечно, от сопутствующих заболеваний. Неврология, сердечно-сосудистые. От возраста – не всегда. Изначально не было заявлено, что ковид даёт осложнения на центральную нервную систему. А по нашим наблюдениям, у людей с коронавирусом нередко было не всё в порядке с головой, несмотря на невысокую температуру.

- Лекарств хватало?

- Хватало! Единственное – у нас были и претензии по этому поводу – мы не были готовы к поступлению, например, кардиологических и неврологических больных, так как лекарствами мы были обеспечены по инфекционному профилю, – то есть, антибиотиками, противовирусными, специфическими ковидными. У нас же детская инфекция, мы всю жизнь лечили понос, рвоту, сопли и кашли. Откуда у нас неврологические и кардиологические препараты? В первую неделю это только вырабатывалось и закупалось, конечно, с запазданием, поэтому были иногда недовольства и жалобы типа: я должна получать препарат по часам…

- Вы не испугались, даже заразившись коронавирусом, хотя совершенно спокойно могли после выздоровления уйти в отпуск. Но снова вышли на работу…

- Сейчас уже легче, есть послабления. Мы уже живём дома. Все, кто переболел, сдавали анализы на антитела. И тех, у кого титр антител в достаточном количестве, отпустили домой. Вышла я с очага 31 июня. Две недели отдохнула, и с 15 июля зашла опять. С 20-х чисел мы начали постепенно выводить из больницы взрослых, выписывали их и новых уже не принимали. И сейчас у нас только дети, один этаж. Я работаю с 8 утра до 15:40 каждый день. Без выходных, потому что мы пока ещё в режиме госпиталя. Ночуют дома только те, кто уже переболел и с антителами. Эпидемиолог за нами постоянно наблюдает, сдаём мазки и кровь на анализ. Контролирует Роспотребнадзор. По поводу нашего заболевания, я имею в виду себя и вторую медсестру, было расследование в больнице – почему и как, были ли мы достаточно защищены.

- И какой вывод, как вы заразились?

- Неизвестно!

- Каким образом вы попали в список награждённых президентской медалью?

- А вот этого до сих пор не знаю. Ни от минздрава, ни от руководства нашей больницы никаких даже намёков не было. Узнали от СМИ. Позвонил Артём Днепровский с радио и сказал, что я награждена. От него и узнала. У нас лежали пациенты, которые видели, в каких условиях мы работали. Некоторые и сейчас мне пишут и говорят спасибо. Думаю, это они написали куда следует. Я спросила у главного врача о награде, сказала, что узнала об этом из соцсетей. Главный врач сказала: да, поздравляю.

- То есть вас в коллективе не поздравили, цветов не преподнесли? А когда медаль дадут?

- Да откуда же я знаю. Я только с вами на эту тему впервые разговариваю. А работать стало сложнее – некоторые сотрудники смотрят косо. Подколки постоянные типа: «небось квартирку с машинкой дали?»

- Можно обнародовать, сколько платят за ковид?

- У нас нет расчёток с апреля месяца, мы не можем понять, что нам должны заплатить. За первую волну нам заплатили. Потом мы сами попали в больницу. Потом за май нам ничего не заплатили, сославшись на то, что переплатили за апрель. Сказали, что будут высчитывать. Я говорю: «Стоп, подождите. Путинские 50 тысяч, 30 региональные и 25 с нашей больницы, на всё это накручивается 2,6 северного коэффициента». Отвечают: «Ну, вы же не месяц отработали, а 15 дней.  Уже не 50, а 25, минус подоходный налог, то есть 21 тысяча». Это про путинские деньги. Кто-то подал в прокуратуру, нам пересчитали, выплатили всё. Но в следующем месяце – та же история…

С другой стороны, знаете, что хочу вам сказать? Этот режим госпиталя показал кто есть кто в нашем закрытом медицинском царстве-государстве! Те люди, в которых уверена была, что на них можно положиться, оказались ненадёжными. А те, про которых думала, что с ними каши не сваришь – наоборот, показали себя с лучшей стороны. Включая руководство. То есть этот ковид, образно говоря, вывернул всё грязное бельё наизнанку. Но наше отделение, основную горсточку медработников, эта ситуация наоборот сплотила. С 15 июля мы вышли, 5-6 человек, включая врачей и эпидемиолога – все свои, и это греет душу. Уже нет людей со стороны, которых нам присылали в помощь. Как ни странно, иногда было впечатление, что к нам отправили тех, кто у себя в больницах делать ничего не умеет.

- Как по-вашему, действительно заболеваемость коронавирусом на Камчатке идёт на спад?

- Однозначно! Я по больнице это вижу. Но ожидают вторую волну в октябре-ноябре. Этот вирус – как сезонный грипп, он всё равно мутирует. Это во-первых. Во-вторых, люди сейчас уже расслабились, полетели по отпускам. Те, кто не болел, привезут вирус оттуда. А те, кто переболел, иммунитет приобрели, но он нестойкий. Поэтому мой вам совет: берегите себя и своих близких!

Татьяна Боева