«Мы добились, чтобы мужа определили в больницу. Но слишком поздно…»

В редакцию ИА «Кам 24» обратилась елизовчанка Оксана Столбова. Она прислала письмо, в котором подробно описала трагические события из жизни своей семьи. Ее муж – 46-летний Евгений – заболел раком, но не получил от врачей ожидаемой помощи. Осенью он скончался. Информагентство обратилось за пояснением в краевое министерство здравоохранения. Там подготовили ответ. Мы публикуем обращение женщины и комментарий медиков.

Письмо Оксаны Столбовой

«Живёт на свете одна семья. Всё в её жизни было. Трудности, рождение детей, ссоры, мечты. Тут, кажется, жизнь начинает налаживаться. Купили дом, муж получает хорошую работу, рождение ещё двух замечательных малышей (три сыночка и лапочка дочка), казалось бы, вот оно счастье. И тут в нашу семью пришла беда. Очень большая беда. Мужу ставят страшный диагноз – рак. Все, буквально все в одно мгновение остановилось.

Начались долгие дни и ночи в поисках информации. Везде пишут, что рак – не приговор, рак можно излечить. Это, конечно, вдохновляет... Сначала. Но когда сталкиваешься с этим, то понимаешь, что это невозможно.

Да, конечно, в наше время рак – это приговор. Но не для всех. Когда мы окунулись в этот мир, то поняли, что в нашем мире онкология –золотая жила. На онкобольных зарабатывают такие деньги – просто страшно подумать.

Вот сейчас пишу это письмо, а у самой слезы на глазах. Как помочь дорогому и близкому человеку? Лечились на Камчатке, но лечение не пошло на пользу, болезнь прогрессировала. Ни химия, ни лучевая терапия не помогли. Нашли клинику в Южной Корее – там нас приняли. И тут у семьи началось. Кредиты, старший сын работает на износ. Спасибо добрым людям – помогли собрать деньги на лечение. Но, Господи, это же бешеные деньги. Откуда простой семье взять полтора-два миллиона рублей?

После лечения за границей мужу стало лучше. Казалось, он начал приходить в норму, но тут его состояние резко ухудшилось (наверное, где-то простыл). С каждым днём ему становилось все хуже и хуже. После обращения за помощью в местную онкологию у нас появились проблемы. Нас не принимают, отправляют к участковому терапевту.

Обратились мы к терапевту, сдали анализы, пропили и прокололи все, что назначила врач. Были улучшения – муж даже начал кушать. Но как только закончили колоть и пить лекарства, все вернулось. В онкологии выдали справку, что колоть при болях. Наш терапевт нам сказала, что такое выписывают, когда человека уже отправляют домой умирать. Но они его даже не посмотрели, не провели обследование! Как так можно?

Мы сдали все анализы, получили от терапевта направление в онкологию, как они и просили, пришли записываться на приём, а нам говорят: «Вы же были у нас 8 августа, что вы от нас ещё хотите?» После долгих и не очень приятных разговоров нам назначают приём аж на 6 сентября… Вот она – страшная реальность. Не верьте, когда по телевизору говорят, что сейчас все возможно. Ничего не возможно! Чтобы нам опять лететь на лечение в клинику за границу, понадобилось бы в два раза больше денег, чем в первый раз. Конечно же, у нас не было таких денег…

У нас начались долгие дни ожидания приёма у онколога. Мужу становилось все хуже и хуже. Обезболивающие уже не помогали. И вот этот день настаёт. Я еду, занимаю очередь, три часа сижу в очереди, сын привозит мужа к самому приёму. А нам говорят, что нужно пройти дообследование, для того чтобы назначить лечение. Назначают УЗИ аж на 30 октября и ещё нужно пройти компьютерную томографию. Врачу было сказано, что 7 сентября у нас плановая томография. А она как будто не слышит. Врач подсказала, что можно с УЗИ договориться на сегодня. Я бегу договариваюсь, делаем УЗИ. И у нас получается 6 сентября УЗИ, 7 сентября плановая томография, 8 сентября экстренная томография. А 9 сентября мужу становится плохо, открылось кровотечение. Вызываем скорую, а она не может нас отвезти в онкологию. Потому что у них нет разрешения, так как мы живём в Елизове. Хотя онкодиспансер краевой. Дозвониться в приёмный покой диспансера мы тоже не можем – они в воскресенье не работают. У них принимают только плановых больных.

Через знакомых мы узнали телефон зампредседателя краевого правительства Валерия Карпенко. Благодаря ему попадаем в нашу хваленую онкологию. И тут началось.

Дежурный врач прямо при муже говорит нам : «Ну, что вы хотите? Вы же знаете его состояние…» Намекая на то, что уже ничего не поделаешь. Где же медицинская этика, где?! Ну, выйди ты с родственниками после осмотра за пределы палаты и говори, что хочешь, но при больном говорить такие вещи…

И это ещё не все. Когда врач спрашивает о последней выписке, о последнем пройденном лечении, мы даём выписку из корейской клиники, он нам кидает её в лицо и говорит: «Не нужна нам ваша корейская выписка, дайте нам последнее заключение из нашего диспансера». А ведь там, в последней выписке из нашего диспансера, неверный анализ крови – в онкодиспансере, как потом выяснилось, поставили не ту группу…

Да, мы добились, чтобы нас определили в больницу, да, мы добились чтобы нам начали колоть восстанавливающие капельницы, но слишком поздно. Мужу уже ничего не помогало. За все время, что я была рядом с супругом в больнице, дежурный врач ни разу не пришёл к пациенту. Вот так лечат на Камчатке. Только через крики и маты. 9 сентября 2018 года мой муж, наш папа, брат, сын скончался. Причём скончался не от того страшного диагноза, а от двусторонней пневмонии в онкологии. Ее никто в нашей елизовской больнице диагностировать во время не смог.

А ведь опухоль его стала значительно меньше. Если бы врачи вовремя оказали помощь, возможно, было бы все замечательно.

Вовремя, это значит не по их плану, а тогда когда пациент обратился к ним за помощью. Вовремя, это значит не разводить демагогию о том, что вы лечились за границей и швырять выписки родственникам в лицо, а брать эти выписки и учиться их читать, научиться признавать свою бесполезность в этой профессии…»

Ответ заместителя главврача краевого онкологического диспансера Ирины Бухониной

«Пациент обратился в онкодиспансер в конце 2017 года с четвертой неоперабельной формой злокачественного новообразования. Прогноз изначально был неблагоприятным, поскольку рак поддается лечению только при выявлении на ранних стадиях. При обращении ему было назначено лечение согласно клиническим рекомендациям. Пациент прошел химеотерапию, 1 этап лучевой терапии. От второго этапа он отказался и в марте 2018 года уехал в Южную Корею. Согласно медицинским документам, выданным корейскими врачами, существенного эффекта лечение там не дало. Более того, после прохождения химио-лучевой терапии в Корее у пациента развились тяжелые токсические осложнения. Лечение осложнений велось по месту жительства и эффект от этого лечения был. При поступлении в стационар диспансера 9 сентября дежурный врач осмотрел пациента, назначил все необходимые препараты, постоянно осуществлял наблюдение больного. Пациент скончался от кровотечения, вызванного распадом опухоли».

Ирина Бухонина отказалась комментировать заявление о неэтичном поведение врачей, поскольку это «не только не соответствует действительности, но даже теоретически не может действительности соответствовать». Информировать пациента о характере и тяжести заболевания, по ее словам, врач обязан по закону.

В Елизовской станции скорой медицинской помощи сообщили, что согласно карте, 9 сентября больному по симптоматике (кровотечение) была предложена госпитализация в хирургическое отделение Елизовской районной больницы, однако больной от госпитализации письменно отказался.

От редакции

Вполне возможно, что при оказании помощи тяжелому больному камчатские медики не нарушали никаких правил и инструкций, все сделали, как положено. Правда, остается открытым вопрос: если медицина в крае – качественная, почему пациенты готовы тратить миллионы рублей (зачастую продавая все, что у них есть), чтобы лечиться не здесь, а в Южной Корее? Именно там поправляют здоровье и многие руководители края, которые на публике всегда готовы рассказывать о преимуществах отечественной медицины. Неоднозначно выглядит и одно из утверждений Ирины Бухониной. Она считает, что заявление о неэтичном поведение врачей «не только не соответствует действительности, но даже теоретически не может действительности соответствовать». Едва ли с этим согласятся пациенты, которым доводилось бывать в камчатских больницах.

Подготовила Дарья Черненко