«Кончились лекарства и кислород»: сердце Дениса остановилось в самолете

Оговорюсь сразу: в этой статье у меня нет задачи опорочить медицинских работников Камчатки и повесить на них, как говорят в народе, всех собак. В большинстве своём наши врачи, акушерки, фельдшеры и медсёстры – профессионалы своего дела, ежедневно спасающие жизни и сохраняющие здоровье жителей полуострова. Но трагедия, о которой пойдёт речь, заставляет сделать жёсткие выводы. Не только для того, чтобы наказать виновных – с этим будут разбираться ответственные структуры. Но, главное – чтобы с другой мамой и другим ребёнком подобное не повторилось.

Начиналось всё замечательно: желанная беременность от второго мужа, долгожданный ребёнок, который должен был появиться на свет в начале октября. Пара планировала зарегистрировать отношения после того, как будущий папа съездит на путину в Озерную, на заработки.

Беременность, по словам Ольги, протекала хорошо, она вовремя стала на учёт в женскую консультацию 2-й горбольницы, выполняла все назначения врача, принимала витамины, обследовалась. На всякий случай на 25 неделе беременности даже сделала дополнительное УЗИ в коммерческой клинике «Ормедиум». Ей сказали, что ребёнок развивается нормально, никаких патологий не выявлено.

Ольга работала продавцом, но тяжестей не поднимала – строго по рекомендации врача, не больше двух килограммов. Дома ей помогала старшая дочка, 12 летняя Маша.

Гром грянул неожиданно. На 27 неделе беременности, вечером в пятницу, 5 июля, у Ольги начал сильно болеть живот. Она вызвала скорую, и женщину сразу отвезли в родильное отделение 2-й горбольницы.

- В приёмном отделении дежурный врач осмотрела меня на кресле и сказала: «Как бы ты сегодня ни родила!» – рассказывает Ольга. – Потом акушерка отвела меня в пустую палату родильного отделения в дальнем конце коридора, поставила мне укол и капельницу. Когда я спросила, зачем это, сказала: если родишь, чтобы лёгкие у ребёнка раскрылись. А если станет плохо, выйди в коридор и покричи меня. И ушла, оставив меня одну... Минут через 20 после капельницы мне стало плохо, вырвало прямо на пол. Я встала, только успела выйти из палаты, как плодный пузырь лопнул, и жидкость полилась по ногам. Я стала звать на помощь…

А дальше случилось невероятное. По словам Ольги, акушерка прибежала и попыталась увести пациентку из коридора. Но ноги у неё отказывались идти, а затем ребёнок выпал прямо на коридорный пол, причём пуповина у него оборвалась, полилась кровь. Следом выпало на пол детское место, залив кровью домашний велюровый халат и тапочки мамы. (Утром отец Ольги принесёт дочери новые тапки и заберёт окровавленный халат в стирку, а ему скажут, что роды прошли, как положено. Он так и не поймёт, как можно рожать, лёжа в тапочках и халате?).

Случились эти «преждевременные стремительные роды», как потом напишут в выписном эпикризе, в ночь на субботу. О том, что произошли они не в родильном зале и даже не на больничной койке, нигде не упоминается…

Всё закрутилось очень быстро: ребёнка реанимировали, он потерял много крови через оторванную пуповину. Взвесили: 980 граммов. При обследовании оказалось, что у новорождённого, кроме глубокой недоношенности, врождённый порок сердца… Вот уж не повезло малышу!

Но его спасли. Сделали переливание крови. Подключили к аппарату ИВЛ (искусственной вентиляции лёгких). Маму тоже осмотрели, обработали на кресле антисептиком и положили обратно в ту же палату. Без каких-либо назначений.

- У меня сильно болел живот, и я попросила что-нибудь обезболивающее, чтобы заснуть, – вспоминает Ольга. – Медсестра на посту выдала мне две таблетки цитрамона и посоветовала принять их с интервалом в 2 часа. «Больше ничего нет!» – сказала медработник. Я не спала всю ночь от боли, утром позвонила сестре, и она привезла мне спазмалгон. Стало легче, и в следующую ночь я уже спала.

Но вернёмся к новорождённому. В первые сутки состояние ребёнка квалифицировалось как очень тяжёлое. Но после гемотрансфузии – переливания крови – оно улучшилось и стало стабильным. В понедельник, 8 июля, малыша перевели в реанимационное отделение детской краевой больницы. Туда же, в детское отделение, положили и маму, чтобы кормила малютку сцеженным материнским молоком.

Казалось бы, фортуна повернулась к младенцу лицом. Его поместили в высокотехнологичный кювез, с круглосуточным контролем всех жизненных функций. Родители расписались 18 июля, муж Алексей Хлыбов специально прилетел для этого из Озерной. Теперь все трое носили уже одну фамилию. К трём месяцам дитя набрало вес до 3 килограммов, его щёчки стали пухленькими…

После обследований и консультаций со специалистами в Хабаровске и Новосибирске был выставлен главный диагноз: тетрада Фалло. Это врождённая патология с комбинацией четырёх дефектов в строении сердца и сосудов, в том числе дефект в межжелудочковой перегородке и сужение лёгочной артерии, что влечёт за собой ещё и дыхательную недостаточность. Встречается эта татрада у 3% детей и требует хирургического лечения. Которое и было назначено в сосудистом центре в Хабаровске.

Но здесь судьба отвернулась от младенца. Дальнейшая цепочка развернувшихся событий стала для него фатальной.

- Вызов нам пришёл на 9 октября, – продолжает грустный рассказ Ольга. – Лечащий врач Яна Олеговна заверила меня, что ребёнок будет лететь в кювезе с полным контролем жизненных функций.

9 октября приехала бригада медицины катастроф, врачи собирали ребёнка сами, очень спешили и подгоняли меня. Они вынесли Дениса в обычной детской переноске, и мы сели в машину. Вместе с нами летела ещё одна мамочка, Настя, с двухмесячным мальчиком, тоже на операцию по поводу порока сердца. Её малыш капризничал, а мой спал. Я подумала, что в кювез Дениса переложат в самолёте…

Но Ольга ошиблась. Вылетели они в 17:05 по камчатскому времени обычным пассажирским рейсом, лететь предстояло 2,5 часа. Её посадили сзади, а сумку с Денисом держал на коленях врач-реаниматолог. Денис был одет в тёплый комбинезон, на лице маска, подключенная к портативному аппарату ИВЛ, который стоял на полу. Вот и весь контроль жизненных функций. Ольга спросила  доктора, почему малыш всё время спит? Врач ответил: так сделали, чтобы он лучше перенёс перелёт.

- В самолёте было жарко, душно. Перед снижением запищал датчик на ножке у Дениса – случился первый сердечный приступ. Врач принял меры, и датчик замолчал. Но через несколько минут, во время снижения, приступ повторился. Доктор расстегнул комбинезон, стал делать массаж сердца. Состояние вновь нормализовалось на несколько минут, но вскоре последовал третий приступ, который стал последним. Оказалось, что кончились лекарства и кислород. Я сидела пристёгнутая в кресле и могла только наблюдать, как забегали стюардессы, принесли аптечку и большой баллон кислорода, но он не подошёл к маске Дениса. Врач что-то кричал своему напарнику, но тот сам был в шоке. А время уходило. В 17 часов 15 минут по Хабаровску, за 20 минут до посадки, сердце моего малыша остановилось. Мой Денис умер.

Потом было долгое ожидание в салоне самолёта – полиции, следователя, эксперта. Ребёнка забрали в морг, а Ольгу отвезли в аэропорт. Она спрашивала, что ей теперь делать, куда идти в чужом городе, но все только пожимали плечами. Ни о какой психологической помощи речи не было…

…Растерянная, убитая горем женщина позвонила мужу. Тот связался в Хабаровске со своим бывшим сослуживцем по армии, Романом Сложеникиным. Мужчина вызвал такси и отвёз жену друга из аэропорта к себе домой.

Через три дня Ольга забрала из морга гробик с телом сына и улетела на Камчатку. В воскресенье,13 октября, семья похоронила малыша.

- Меня продолжают мучить вопросы, – говорит Ольга, сдерживая слёзы. – В выписном эпикризе от 9 октября написано: «Состояние ребёнка тяжёлое за счёт сердечной недостаточности». Почему же при таком состоянии малышу не были обеспечены должные условия перевозки? Ведь в самолёте и температура не та, и давление меняется при взлёте и посадке? Почему у бригады реаниматологов не было достаточно лекарств и кислорода для спасения ребёнка? Я понимаю, что Дениса мне уже не вернуть. Но я не хочу, чтобы такое повторилось с кем-нибудь ещё! Поэтому написала жалобу в минздрав, но ответа нет. Готовим запрос в прокуратуру...

У меня тоже есть вопросы и в минздрав, и в прокуратуру, и в следственный комитет. Конечно, и в жизни, и в медицине случается всякое. Врачи не боги, они тоже могут ошибаться. Но всё-таки есть непреложные истины.

Дети не должны вываливаться из женщин на пол в больничном коридоре. Ни при каких обстоятельствах. Никогда. И дети не должны умирать оттого, что взрослые не позаботились должным образом об обеспечении их безопасности и здоровья. Поправьте меня, если я не права.

Есть такая поговорка: где тонко, там и рвётся. Так может быть, стоит выяснить раз и навсегда эти тонкие места в нашем здравоохранении и принять самые жёсткие меры к их устранению? Чтобы пуповина, соединяющая реформаторов и оптимизаторов от медицины с простыми пациентами, окончательно не оборвалась…

Татьяна Боева 

Комментарий министра здравоохранения Камчатского края Елены Сорокиной: 

- Смерть ребёнка – это, безусловно, трагедия. Я приношу глубочайшие соболезнования родителям малыша. О данном факте министерству стало известно в тот же день, после чего было принято решение инициировать служебное расследование. Необходимо восстановить хронологию событий, выяснить, какое оборудование и набор лекарственных препаратов имела при себе бригада врачей в полёте, какие показатели были у пациента перед транспортировкой в Хабаровск. Все эти факты мы получим по итогам служебной проверки, после чего будут приняты необходимые решения и процессуальные меры.