Доктор Кубанов о своих уголовных делах, добром имени и разрухе в медицине

37-летний рентген-хирург Андрей Кубанов в последние годы стал одним из самых известных врачей Камчатки. Этому поспособствовала не только его работа в Региональном сосудистом центре (РСЦ), но и публичные заявления с критикой руководства регионального минздрава. Мнение доктора по поводу ситуации в здравоохранении кардинально отличается от официальной позиции властей. Чиновники, например, считают, что проблемы медицины постепенно решаются, а Андрей Кубанов с этим категорически не согласен. По его версии, качество медицинской помощи становится все хуже и хуже.

Пять лет назад доктор стал фигурантом уголовного дела, в котором до сих пор не поставлена точка. Краевой суд дважды оправдывал Кубанова, оставляя за ним с право на реабилитацию, но следователи всякий раз подавали апелляции. Так что рентген-хирург и сейчас находится в статусе подсудимого. Его обвиняют в оказании услуг, не отвечающих требованиям безопасности (часть 1 статьи 238 УК РФ). Речь идет о том, что в 2015-2016 годах, проводя операции на сердце, он устанавливал пациентам стенты с истекшими сроками годности. Интервью началось именно с этой темы.

- Андрей Владимирович, могли бы вы прояснить ситуацию по поводу уголовных дел, которые были возбуждены против вас. Вы действительно использовали при операциях просроченные стенты? Если да, то зачем?

- Начну с того, что всю кампанию со стентами инициировал один из бывших врачей РСЦ, которого я уволил с работы за пьянство и наркоманию. Этот врач был заведующим отделением рентгенхирургии в 2013 году, до моего приезда на Камчатку, и был отстранён от заведования в связи со злоупотреблением алкоголем. Он продолжил работу, а меня пригласили на заведование. В дальнейшем, в ходе работы, каждый раз, когда он пил на сменах, дежурить за него приходилось мне. Меня вызывали, и я ехал делать операции. Сначала я его лишил дежурств, потом способствовал его увольнению. И он вместе со своей гражданской женой, которая продолжала работать старшей операционной сестрой в нашем отделении, целый год собирал на помойке коробки из-под стентов, готовя на меня своеобразный компромат. После увольнения у этого врача забрали ведомственную трёхкомнатную квартиру и он потерял в заработной плате. Так что мотив для оговора был налицо.

В нашем отделении существовала хроническая нехватка расходных материалов, разумеется, там периодически присутствовали и изделия с истекшим сроком годности. Иногда их приходилось использовать. К сожалению, это обычная практика для отечественного здравоохранения. Это называется «вынужденная необходимость». Часто возникали ситуации, что кроме просроченных изделий больше нечего было ставить, а спасать жизнь пациента нужно. Тем более что изделия, у которых срок годности истек, не представляют угрозы для пациента, если не нарушена стерильность и условия хранения. Особенно это касается изделий, у которых срок истёк всего несколько дней или недель назад. Я бы и сейчас поступил точно так же, для спасения жизни больного.

- В соцсетях сообщалось, что вы не просто устанавливали просроченные стенты, но и имели отношение к их поставкам в больницу, зарабатывали на этом…

- Это неправда. Такого не было и быть не могло. Следователи действительно пытались предъявить мне обвинение в хищении, но у них ничего не получилось. Всего в моем уголовном деле 26 томов. И обстоятельства закупки стентов в нем тоже расследовались. Была проведена огромная оперативная работа, которая в итоге ни к чему не привела. Версию о том, что я якобы приторговывал стентами, тоже вбросили уволенный мной врач со своей гражданской женой. Они и являлись основными свидетелями по уголовному делу. Впрочем, не исключено, что конечной целью всего этого скандала был не я, а например, главврач или даже краевой министр здравоохранения. Насколько я понимаю, уволенный мною врач РСЦ в свое время начал сотрудничать с правоохранительными органами. Предполагаю, что принесенные им материалы сначала были отложены в определенную папочку, а в нужный момент их достали. В результате я стал фигурантом уголовного дела. Буквально через две недели в больнице поменяли главврача, а вскоре, зашаталось кресло под главой минздрава Татьяной Лемешко.

- Вы считаете, что должность главврача краевой больницы настолько ценна, что ради нее могут проворачивать схемы с использованием силовых структур?

- Главврач – очень серьезная должность. Во-первых, он получает хорошую зарплату. Нынешний руководитель краевой больницы Кисляков, например, в минувшем декабре, как мне достоверно известно, с учетом премий и отпускных получил примерно 750 тысяч рублей. Согласитесь, неплохой официальный заработок. Во-вторых, бюджет краевой больницы в настоящее время составляет ориентировочно полтора миллиарда рублей. А главврач принимает все финансовые решения по закупкам, зарплатам, премиям и многому другому. Эти возможности, конечно, можно использовать во благо, а можно для того, чтобы воровать, если, допустим, у некоего главного врача есть свои «карманные» фирмы, которые регулярно выигрывают тендеры, или с ними заключают разовые срочные договоры. Конечно, как я предполагаю, в этом случае нужна «крыша» в правоохранительных структурах, которая будет закрывать глаза на происходящее.

- Вы работали на Камчатке при трех министрах здравоохранения. Можете оценить, при ком из них ситуация в медицине была лучше?

- Я могу сказать, что ситуация с каждым годом становится хуже.

- В чем это выражается?

- В том, что специалистов остается все меньше. Причем это касается не только Камчатки, но и всей России. Ведь наш регион не может существовать отдельно от других. Все завязано на экономический общественный уклад. Откуда в здравоохранении берутся кадры? Из университетов. Сейчас бесплатно попасть в ординатуру очень сложно – места сократили. Количество студентов, по моим данным, уменьшается. Из тех, кто выпускается, далеко не все остаются в медицине. А из тех, кто остается, еще меньшее количество работает больше пяти лет. И эта тенденция нарастает. В том числе и потому, что зарплаты не соответствуют уровню ответственности, который ложится на врачей. Зато есть огромное количество ненужной нагрузки, особенно на врачей первичного звена. Добавьте к этому некачественное оборудование, давление административного ресурса. Но самыми дикими, на мой взгляд, являются ситуации, когда главврач готовит документы и пишет заявления в следственный комитет на возбуждение уголовных дела против своих собственных сотрудников. В моей практике это было несколько раз, в том числе и лично со мной. Так у нас заботятся о специалистах. Люди видят это и не хотят работать в медицине. А если нет кадров, их пытаются срочно найти, чтобы хотя бы на бумаге все было в порядке. В результате в наши больницы приходят менее квалифицированные сотрудники из стран ближнего зарубежья. Но проблема не только в них. Например, в отделение рентген-хирургии краевой больницы в прошлом году приехали двое молодых врачей из Москвы. Они проработали год и уволились. Потому что зарплата и условия труда оказалась совсем не такими, какие им обещало руководство учреждения.

Фото: kamgov.ru

- В краевом правительстве говорят, что во время пандемии врачи в «красной зоне» ковидных госпиталей зарабатывали больше 400 тысяч рублей в месяц.

- Но не все же работали в «красной зоне». Да, некоторые специалисты подзаработали, смогли погасить свои кредиты, решить другие финансовые вопросы. Но от этого у нас количество врачей не увеличилось, как и качество медицинской помощи.

- То есть, по вашему мнению, главные проблемы медицины – недостаток врачей и их низкая квалификация? Они не решаются?

- На Камчатке – точно нет.

- Вы общались по этому поводу с губернатором Владимиром Солодовым?

- Мы с ним разговаривали один раз. Он мне звонил в 2020 году. По большей части это была формальная беседа по поводу моего незаконного увольнения из краевой больницы. Он сказал, что знает о проблемах здравоохранения в крае. Но об этих проблемах знают все, не только губернатор.

- Солодов говорит, что уделяет много внимания медицине, пытается исправить ситуацию…

- Возможно, он думает, что если провел массу совещаний, постучал кулаком по столу, он уделил внимание. Но жизнь показывает, что этого явно недостаточно. Лично я не вижу практических результатов таких совещаний.

- Есть мнение, что за два года пандемии медицина стала сильнее: в больницы закупили новое оборудование, провели кислород.

- Да, в 1-ю городскую больницу закупили портативный томограф за 98 миллионов рублей, который почти два года стоит накрытый простыней, правда, уже не в 1-й, а во 2-й горбольнице – он не работает и не будет работать.

- Почему вы в этом уверены?

- Из технических характеристик ясно, что томограф, который, как рассказывали в краевом правительстве, сильно поможет при борьбе с коронавирусной инфекцией, на самом деле предназначен для нейрохирургических и травматологических операций, а не для исследования органов грудной клетки. Это аппарат для работы в операционной. Купленная установка состоит из двух частей: непосредственно аппарата и стола к нему, которые производятся разными компаниями. По техническим параметрам, насколько мне известно, привезенный стол, если на него положить взрослого человека, в аппарат не вмещается. Более того, для томографа не нашлось приспособленных помещений – ни в 1-й, ни во 2-й горбольницах. Теперь говорят, что помещение, оказывается, надо будет построить. И на это потребуется еще 23 миллиона рублей.

Я сомневаюсь, что заказчики томографа – руководители краевого минздрава и 1-й горбольницы – не знали об этих нюансах, когда готовили свою заявку. А если действительно не знали, то это свидетельствует об их некомпетентности как организаторов здравоохранения. По моей информации, по данному факту уже долгое время проводится доследственная проверка. Но, к сожалению, квалифицированных кадров не хватает не только в здравоохранении но и у так называемых «силовиков». Вероятно, из-за этого для них составляет сложную практическую задачу выяснить, кто же виноват в растрате почти 100 миллионов бюджетных денег.

- А что по поводу кислородного оборудования, которым оснастили ковидный госпиталь в краевой больнице? Оно работает?

- Да, в холлах этажей ковидного моногоспиталя сделали блоки интенсивной терапии. От кислородных станций в подвале сделали разводку только в эти холлы, но не провели в каждую палату. Хотя это не составляло никакой технической сложности. Палаты не обеспечили и достаточным количеством портативных кислородных концентраторов, которые производят около 95 % кислорода из воздуха. По стандарту оснащения должен быть как минимум один концентратор на двух пациентов. По моей информации, в палатах краевой больницы, по крайней мере, в период второй волны, один концентратор приходился на четыре человека. Мне известны случаи, когда пациенты часами страдали от недостатка кислорода из-за отсутствия концентраторов. Не исключено, что это служило одной из причин их последующей смерти. Добавлю, что многим ковидным больным необходима более концентрированная смесь кислород\воздух и более высокая скорость потока, чем обеспечивают концентраторы.

- Вы довольно долго работали заведующим кабинетом РХМДЛ в Региональном сосудистом центре при краевой больнице, однако в 2020 году возглавили медицинский центр  «Ормедиум» в Петропавловске. Недавно вы уволились из «Ормедиума» и теперь снова хотите устроиться в РСЦ. Почему именно туда, а не в другую клинику?

- Оперировать я смогу только в краевой больнице – на специальном оборудовании, такая у меня специальность.

- Как изменилась ситуация в РСЦ за тот год, что вы в нем не работаете? Минздрав сообщал недавно, что там все хорошо, а скоро станет еще лучше.

- Общий объем операций в РСЦ действительно немного вырос. Но при этом изменилась их структура. Количество операций по поражениям сосудов сердца, коронарных артерий – увеличилось. Потому что это технически проще. Но мы в свое время делали еще и большой спектр операционных вмешательств в направлении нейрохирургии. Насколько мне известно, их стало несколько меньше. Снизилось и число операций при нарушениях ритма сердца. А операции при поражении сосудов конечностей, которых раньше делали более 100 в год, практически ушли в ноль.

- Почему?

- Потому что никто не хочет этим заниматься, особенно после возбуждения серии уголовных дел против медиков. Ведь в результате истории с просроченными стентами уголовному преследованию, кроме меня, подвергли еще троих врачей отделения. Однако они не захотели бороться за своё доброе имя, их дела были прекращены по так называемым нереабилитирующим основаниям – истёк срок давности преступления. Мне также неоднократно предлагали согласиться на это, однако я решил защищать своё имя, поскольку я не виновен в том, что спасал жизни пациентов.

- Что делают пациенты с поражениями сосудов конечностей, если на Камчатке их уже не оперируют?

- Кто успевает – уезжает за пределы края. Кто не успевает – тому отрезают ноги. Хотя есть технологии, с помощью которых можно успешно и малотравматично оперировать таких пациентов. И мы активно внедряли такие технологии до тех пор, пока не возбудили серию уголовных дел. Дело в том, что у пациента с ампутированной ногой шанс выжить в течение года может составлять не более 50 %. Есть известное выражение «спасённая нога – спасённая жизнь».

- Почему вы не уезжаете с Камчатки, где ситуация складывается для вас непросто, ведь вы могли бы реализоваться и в другом регионе?

- На Камчатке я принесу больше пользы, чем на материке. Да, там я буду оказывать помощь в качестве специалиста по мере сил и здоровья. Здесь же у меня есть возможность реализовать свои организаторские способности, воспитать молодых врачей, обучить их навыкам и умениям, усовершенствовать структуру сосудистой помощи в крае. Я смогу внедрить технологии, которые не внедрялись много лет. Более того, я отдал слишком много для краевой больницы, чтобы просто так бросить своё дело. Пока, к сожалению, мои попытки правильно выстроить систему оказания помощи больным с сосудистой патологией, приводили по большей части лишь к тому, что у меня возникали конфликты с министрами и главврачами. Но я родился на Дальнем Востоке, мне нравится Камчатка, и именно здесь я вижу потенциал своей реализации. Пока не будут расставлены все точки над «Ё», я с полуострова уезжать не собираюсь.

Беседовали Анастасия Комова и Владимир Хитров.